class="p1">Миниатюрная женщина, показавшаяся из-за ее спины, двинулась в противоположную сторону. Вот тот самый момент, когда миссис Мун могла случайно сбежать в соседний штат.

– Держи маму, она пытается покинуть страну! – заорал Дилан громче сестры, которая, впрочем, среагировала моментально, хватая маму под локоть. Вот и все, теперь одна половина вокзала знает его имя, а вторая думает, что он сумасшедший. – Настанет день, и я прикреплю к маме маячок.

– Какая радость, что мы наконец добрались. – Линдси так крепко обняла брата, что у того полезли глаза на лоб. Она состояла в команде по гребле, поэтому каждая встреча с ней грозила стать последней. – Надо было брать билеты на самолет, мама. Дали бы тебе транквилизатор, и полет бы сократился с трех часов до момента приема таблеток и приземления!

– Не говори ерунды, я ужасно боюсь летать! – Она обняла Дилана, притягивая вниз. Миссис Мун не отличалась высоким ростом. Рядом с Диланом и Линдси она казалась лилипутом. – Тем более я проспала всю дорогу. Незачем пичкать меня транквилизаторами, как слона перед перевозкой.

– А я-то не спала!

– Может, уже отойдем в сторону? Иначе поток людей затянет нас куда-нибудь в Небраску, – фыркнул Дилан и, не выпуская маму из виду, направился к каменной колонне. – Линдси, бога ради, следи за ней! У нас с вами всего один день, не хочется провести его в полиции, составляя фоторобот потерянной мамы.

– Я взяла фото! – без энтузиазма отмахнулась сестра.

И как бы Дилану ни нравилась атмосфера вокзала, она совсем не располагала к нормальному общению. Они молча стояли у колонны около десяти минут, дожидаясь, пока основной поток людей сойдет с поезда, и только тогда двинулись к выходу. Дилан принял правильное решение, потому что сестра и мама то и дело останавливались и глазели по сторонам. Дилан же слегка высокомерно полагал, что успеет еще наглядеться, ведь он теперь жил в Нью-Йорке. Он то и дело задумывался, как много фильмов, сериалов снято на том месте, где они сейчас стояли. Возможно, спустя года Дилан будет частью кинематографа, не только телезрителем, но и непосредственным участником, а пока, вдыхая аромат хот-догов, бездомных и городской пыли, он продолжал идти и поглядывать на родственников. Неужели Дилан выглядел так же странно, когда в первый раз попал сюда? Глядел во все глаза и без стеснения открывал рот? А ведь он еще ни разу не гулял по «настоящему» Бродвею…

– Если ты не отведешь меня поесть, я сожру кого-то из вас. – Линдси закинула руку на плечо брата. Она была на два года младше, но ростом ничуть не уступала. При желании сестра могла вставить ему яблоко в рот и запечь, как поросенка. Спор с ней мог привести к синякам и поколоченным бокам. – Мама в пути просыпалась только для того, чтобы поесть. А когда ей стало мало ее порции, накинулась на мою. – Они наконец вышли из огромного здания вокзала под осуждающий взгляд горгулий. – Хочу хот-дог.

– И вместе с ним ты, наверное, хочешь провести этот день в больнице или в туалетной кабинке? – Дилан давно понял, что крупные габариты его сестры не сопоставимы с ее опытом и поведением. Она еще ребенок, который смотрит на жизнь широко распахнутыми глазами. По мнению мамы, Дилан – тоже.

– Тогда веди в «Макдональдс». – Она дернула его за футболку и показала пальцем в сторону красной вывески. Дилан хлопнул ее по плечу. Линдси обожала привлекать внимание, дергая людей за вещи и тем самым делая их на пару размеров больше. – Или лучше в KFC! Короче, не важно.

– Тебе закусочных в городе не хватает? Давай еще за голубями побегаем в Центральном парке. – Дилан испытывал странную гордость от того, что мог разбрасываться подобными фразами. Он так долго ждал своего переезда. С того самого момента, как включил телевизор и наткнулся на свой первый мюзикл. – Лучше спустимся в метро. Гугл Карты показывают замечательное кафе в паре станций отсюда. – Он уткнулся в телефон на несколько минут, сверяясь с дорогой. – Мама?

– Мне без разницы. Если ты уверен в нем, значит, и мы уверены. – Она улыбнулась. – Пойдемте.

И вот, когда Дилан вновь опустился под землю, ему в голову пришла мысль, что длинные линии метро – настоящие сосуды города, а люди – клетки крови, вынужденные поддерживать работу всего города. Звук закрывающихся дверей, стук колес по рельсам – ничто иное, как пульс. Каждый человек со своей идеей, мыслью, желаниями и надеждами. Вагон в мгновение превращается в банку с сардинами из романтиков и беженцев Америки. Дилан предполагал, что место, съедающее тысячи, если не миллионы, людей в год, будет наполнено странной энергетикой, но все равно остался удивлен. Город звал петь, и бороться с этим было невозможно.

Он звал жить.

– И правда, замечательно. – Линдси редко признавала чью-то правоту, но, когда они остановились перед кафе, совесть не позволила ей молчать.

Дилан улыбнулся. На залитой ярким солнцем уличной площадке стояли небольшие столики, зеленные зонты. Для человека, родившегося в Нью-Йорке, в кафе не было ничего примечательного, однако для них: одного переселенца и двух гостей, это место сияло ярче бриллианта. В таких кафе останавливаются перекусить звезды, почитать новости, поругаться с кем-то по видеосвязи, пожаловаться на успевший остыть кофе, вальяжно снять очки и отбросить волосы в сторону или поправить прическу, запустив в нее пятерню. И пусть площадка пустовала наполовину, а другая половина была заполнена азиатскими туристами, Дилан с легкостью мог представить каждый кадр из собственного воображения.

Он настолько погрузился в мысли, что не заметил, как они заняли столик. В такие необычайно длинные минуты родственники старались не трогать его. Толку никакого, Дилан все равно не отвечал, а нарваться на ссору с ним или грубое слово проще простого. Лишь звон разбившейся где-то рядом кружки вывел его из ступора.

– Мам, смотри, Ди ожил. – Линдси ткнула брата в ногу. – Я-то думала уже, буду вести и тебя, и маму под ручку. – Миссис Мун цокнула языком. – Пока ты летал в облаках, я вспоминала, какую истерику устроил Билли, когда мы сказали ему про поездку в Нью-Йорк. Он собирался сорваться из своего спортивного лагеря. – Она отпила кофе. – Слишком много энергии даже для десятилетки.

– Кто бы говорил, честное слово! – Дилан вспылил, вспоминая Линдси в десятилетнем возрасте. Он тогда в первый раз покрасил волосы, чтобы скрыть седину, появившуюся от ее безумств. По сравнению со своими двумя братьями и сестрой Дилан казался самым спокойным. Амбиции, как выяснилось, – их семейная черта. – Ты опустила вазу мне на голову!

– Такому цветочку не хватало оформления. – Сестра улыбнулась, явно облегченно выдыхая от того, что брат пришел